«Красный Север», г. Вологда, Вологодская область
История эта давняя, года 1995. Перед очередными Беловскими днями вспомнилась мне поездка в Тимониху.
Близилось Успение Пресвятой Богородицы. Дня за три до праздника владыка Максимилиан, управлявший тогда Вологодской епархией, говорит мне (я был секретарем епархии):
— Надо бы священника послать к Василию Ивановичу Белову в его Тимониху, а то уже который раз просит.
— Владыка, — говорю, — благословите мне ехать, я с удовольствием.
Выезд наметили на утро, в канун праздника Успения. Сбор у храма Покрова на Торгу. Пакуем облачения и все необходимое для службы, усаживаемся в епархиальный УАЗик. Дорога дальняя, ехать часа три. Девочки из хора репетируют службу, я объясняю Александру, которого за день до поездки пригласил в пономари, неведомые ему дотоле обязанности. Саша — студент и футболист, бывает в нашем храме на богослужениях, часто подходит с разными вопросами. Заметив интерес юноши к церковной жизни, я предложил ему сопровождать меня — он охотно согласился.
Вот машина сворачивает с асфальтовой дороги, грунтовка тоже быстро закончилась, а вместе с ней — и певческая репетиция, потому что на ухабистой дороге не то что петь, но и разговаривать оказалось сложно. Кругом заросшие поля; местами, где деревни побольше да покрепче, уже закончился сенокос и стоят стога. Вот и деревни пропали, едем по проторенной в поле дороге. Вдали — храм без колокольни, неподалеку от него несколько домов: это и оказалась Тимониха.
Въезжаем в деревню. Рядом с нашей машиной бежит собачонка, тявкает. Остановились, выходим. Поправив помявшийся в пути подрясник, я направляюсь в большой деревенский дом. Подымаюсь в сени по высокой, деревянной, почти парадной лестнице с перилами. В широких сенях темно, но в деревенских избах я не впервой, быстро ориентируюсь и вхожу в избу.
— Мир дому сему!
В ответ — тишина. Снова кричу в глубину и темноту широких сеней, в сторону маленького окошечка, откуда льется слепящий свет.
Вот заскрипели половицы, послышались шаги и голос сверху:
— Напуняка Сан, это ты?
Где-то на верхних сенях открылась дверь, и из нее в сиянии света по лесенке в исподней белой рубахе да в валенках, в зимней шапке-ушанке с приподнятыми и топорщащимися в разные стороны ушами спускается Василий Белов — великий русский писатель.
Рассмотрев меня в темноте, протяжно произносит:
— О, батюшка! А я тут прилег, кабинет у меня там наверху. А вы это чего, не на Успленье ли?
— Именно на Успленье, дорогой Василий Иванович! Вы же сами, — говорю, — владыку просили, чтоб батюшка приехал.
— Да-а, просил, было дело. Да только я на Николу просил. Ну да ладно, гостям всегда рады. А я уж думал, не Напуняка ли Сан идет. Это мой друг, профессор из Японии, гостит у меня тут.
Василий Иванович так в шутку назвал японского профессора (гостил в Тимонихе профессор Токийского университета Рехей Ясуи. - Прим. ред.).
— Давайте зовите всех, кто с вами приехал, — приглашает хозяин.
Проходим в горницу, садимся на лавки. Передаем подарки от владыки.
— Василий Иванович, — говорю, — сегодня всенощная часов в восемнадцать, а завтра Литургия, как скажете, в девять или десять утра.
— Ну-у-у, — опять протяжно, но уверенно, — у нас сегодня баня с профессором, скоро топить начнут. Поэтому уж сегодня служба без нас. А то и вы к нам давайте. Скоро обед, так что далеко не расходитесь.
Никольская Сохотская церковь отстоит от Тимонихи на полкилометра. Сохотская — потому, что рядом речка Сохта и Сохотское озеро. Ее, совсем разрушенную, на гонорары от своих книг восстановил Василий Иванович, причем трудился и сам.
Ну вот и обед, откуда-то взялось много женщин, да и наши подключились, и стол накрыт. Молимся на большой образ и садимся за трапезу.
— Мы с профессором до бани не будем, а вам-то можно. Самогон, — предлагает Василий Иванович. — Лучше, чем наш, не видал!
Начинаем отказываться, — мол, у вас — баня, у нас — служба... Но Василию Ивановичу это показалось неубедительным, поэтому понемногу выпили все. К сожалению, за давностью времени уже не воспроизвести подробности разговора: говорил Белов про родину, которая дает силы русскому человеку; про источники и ключи, которые чистили встарь, с болью говорил про революцию, которая наделала беды; про храм, который он восстановил на родине, и что ходить на службы некому. От него узнал, что одним из приделов храма был Успенский — значит, мы попали в точку, приехав на Успение Пресвятой Богородицы.
Как и предполагалось, всенощную служили одни, сами пели, сами молились.
К ужину собрались все. Краснощекий после бани Василий Иванович и такой же румяный все время улыбающийся профессор... Вновь слушаем рассказы писателя про его детство, про колхозы. Про то, как нужно любить все русское, наше, и поменьше пользоваться модными нынче иностранными словами и терминами, «они не только язык, но и душу засоряют».
— «Кануны» мои читал? — врасплох застал меня Василий Белов.
— К своему стыду, не успел, простите, но исправлюсь.
— Да какой тут стыд, все не прочтешь. Подарю завтра. Недавно тираж вышел.
Службу на завтра назначили к девяти. Василий Иванович сам указал, кто и где будет спать. Мне и футболисту досталась узкая уютная светелка с небольшим оконцем. Ранним утром, еще до семи утра, бужу Александра:
— Вставай, так все интересное проспишь. Пойдем купаться на озеро да и в храм. Когда еще в туманном озере искупаешься?
Если бы не вчерашний день, когда мы поняли, куда и как идти, вовек не сыскать бы нам озера. Туман, как нежное плотное покрывало, стелется прямо над землей. Не из земли, а из этой плотной дымки растут кусты и деревья, тропы почти не видно. Подходим к озеру, туман еще плотнее, а впереди чьи-то головы с большими клювами на длинных шеях, одни ныряют в туман, другие выскакивают из него, испуганно озираясь и вновь ныряя куда-то вниз. Это цапли. Быстро купаемся — и бегом в деревню.
Никольский храм стоит в поле, рядом небольшой погост. Который раз поражаюсь: откуда это величие в скромных деревенских церквах? На стенах — остатки былой росписи, иконостас невысокий и простой.
Немного, но народ из соседних деревень собрался. Прав был вчера Василий Иванович, сказав, что сарафанное радио сработает.
Под «…во Царствии Твоем», опираясь на простую палочку, пришел на Литургию Василий Иванович. С ним японский гость, еще какие-то друзья писателя, среди них и художник Валерий Страхов. Они приехали рано утром.
На крестном ходе после Литургии Василий Иванович нес Евангелие.
Протоиерей Евгений Палюлин, настоятель храма Тихвинской иконы Божией Матери, Санкт-Петербург
0 лайков