«Тюменские известия», г. Тюмень, Тюменская область
В июне 1960-го шаимский нефтяной фонтан «умыл» наконец скептиков, долгие годы опровергавших саму возможность наличия чёрного золота в Тюменской области. Дебит разведочной скважины Р-6 достиг 500 тонн в сутки.
С нефтью пришлось повозиться
У истоков шаимского фонтана стоял Лев Ровнин, главный геолог Тюменского геологического управления. К слову, именно он ещё в 1953-м решил испытать знаменитую Берёзовскую скважину — вопреки всем правилам — открытым забоем. Благодаря этому 21 сентября был получен первый в Западной Сибири фонтан — газовый.
После этого тюменские геологи открыли Берёзовскую, Дёминскую и Алясовскую газоносные структуры, почти два десятка газовых месторождений с промышленными запасами в 200 миллиардов кубометров. А вот с нефтью пришлось повозиться.
Геофизические и буровые работы на нефть были развёрнуты на берегах речных проток, которые являлись тогда единственными дорогами. В Игриме, Нарыкарах, Шеркалах и Шаиме. Но эти скважины давали всё больше воду. Первую тюменскую нефть получили лишь весной 1958-го в Малом Атлыме — скважина дала литров триста чёрного золота.
— В том же 1958-м нам удалось сломать старую систему, когда все работы в стране опекала геологическая служба Миннефтепрома СССР, — вспоминал о той поре во время нашего последнего интервью Лев Ровнин. — Раньше, чтобы пробурить скважину, приходилось немало поломать копий. Каждая точка на карте согласовывалась с научными институтами Ленинграда и Новосибирска, утверждалась министерством. Если контур площади поисков, отмеченный на карте, оказывался в болоте или далеко от воды, в месте, неудобном для бурения, мы попадали в ступор. Всякий раз, чтобы перенести буровой станок, надо было лететь в министерство. Всё это заметно затягивало ход работ. Такой бардак продолжался, пока к нам не приехал Сергей Горюнов, начальник Главного управления геологии при Совете Министров РСФСР. Мы его повозили по Западной Сибири, и он понял, что впредь расставлять из Москвы точки просто не получится. Кроме того, он понял, что я владею геологией лучше иных работников министерства. И дал право самостоятельно принимать решения, утверждать точки и закладывать скважины. По сути, мне пришлось стать единоличным хозяином этого процесса. Мы постоянно собирали геологов, заслушивали доклады, с тем чтобы окончательно определиться, в каком направлении вести работы.
«Мы даже поссорились с Эрвье»
Весной 1959-го недалеко от деревни Шаим высадилась бригада бурового мастера Семёна Урусова, безуспешно искавшая доселе нефть в Свердловской области возле Тавды. Осенью того же года на Мулымьинском поднятии они вскрыли нефтеносный пласт. Правда, суточный дебит скважины не превышал одной тонны. Лев Ровнин заложил «по соседству» ещё несколько перспективных точек.
— И вдруг мне сообщают, что Юрий Эрвье, профессиональный буровик, начальник геологического управления, дал команду перетащить станок на следующую точку, не испытав пробуренную скважину, — рассказывал главный геолог. — Мол, по керну и каротажным диаграммам там нет интересных объектов. Я так разозлился! Мы даже поссорились с Эрвье, но станок вернули. Опробовали скважину испытанным ранее методом открытого забоя в необсаженной колонне — его многие сейчас знают как способ Ровнина — и получили семь тонн нефти. Семь тонн из фундамента!
Надо сказать, что Юрий Эрвье был выдающимся организатором и инженером, но геологию и выбор перспективных направлений всецело доверил Ровнину. Юрий Георгиевич прекрасно разбирался в людях и умел их ценить. Его мудрость помогала принимать правильные решения.
«Открыли второе Баку»
14 января 1960 года Юрий Эрвье создаёт Шаимскую нефтеразведочную экспедицию, назначая её начальником Михаила Шалавина. А 15 мая бригада под руководством Семёна Урусова начинает бурение разведочной скважины Р-6 на берегу Конды, акт о заложении которой утвердил Лев Ровнин. Причём заложил он её не в своде Мулымьинской площади, как полагалось, а на крыле поднятия. В Тюменское геологическое управление об обстановке докладывали по нескольку раз на дню.
18 июня Михаил Шалавин, открыв задвижку, определил «на глазок» дебит нефти. Уроженец Баку и выпускник Азербайджанского индустриального института, боясь, что ему не поверят, отправил Юрию Эрвье, также начинавшему на Кавказе, зашифрованную радиограмму: «Ики юз элли — уч юз». Эти азербайджанские цифры обозначали доселе невиданный в Западной Сибири дебит «двести пятьдесят — триста» тонн в сутки.
А уже 21 июня в Тюмень ушла радиограмма на русском языке: «Скважина Р-6 фонтанировала через 5-дюймовую обсадную колонну без спущенных насосно-компрессорных труб в земляной амбар. Ёмкость амбара определяется 350-400 кубометров. После перфорации нижней части объекта скважина периодически фонтанировала с дебитом 350-500 тонн в сутки. Точно дебит определить невозможно ввиду того, что скважину пришлось два раза останавливать. Амбар сейчас почти полностью заполнен нефтью».
22 июня руководители Тюменского геологического управления вместе с директором Института геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук СССР Андреем Трофимуком вылетели в Шаим. А 23 июня «Тюменская правда» опубликовала интервью с академиком, в котором он подчеркнул, что это «тюменские геологи и буровики добыли нефть, имеющую бесспорный промышленный потенциал».
Спустя несколько дней (после уточнения данных оказалось, что реальный дебит составил 500 тонн в сутки!) все газеты страны запестрели заголовками о новом советском Баку. На этот раз в далёкой Тюмени. С тех пор скептиков заметно поубавилось. Через четыре года — в мае 1964-го — из Шаима на Омский нефтеперерабатывающий завод была отправлена первая баржа с тюменской нефтью.
Большой Самотлор
22 июня 1965-го тюменские геологи совершили ещё одно открытие века. Весь мир узнал про Самотлор. А вычислил его всё тот же Лев Ровнин.
— До 1959 года Тюменская область была поделена между геологами на две части, — говорил главный геолог. — К западу от 72-го меридиана работали мы, с востока — новосибирцы. Нам с Юрием Эрвье при поддержке Тюменского обкома партии удалось добиться передачи от Новосибирского геологического управления Сургутской и Нижневартовской нефтеразведок. На зиму 1960-го мы с ходу закрыли геофизическими работами всю сургутскую зону и обнаружили вокруг Мегиона поднятие. Здесь и начали крутиться.
Уже в марте 1961-го на Баграсе забил первый в Среднем Приобье нефтяной фонтан дебитом 200 тонн в сутки, открывший Мегионское месторождение. А вокруг геофизики выявили целый ряд перспективных структур. Белозёрная, Мартовская, Солнечная, Новогодняя, Самотлорская… Вот только все они находились в болотах. Куда идти?
— Я заложил скважину на Белозёрной структуре, — продолжал Лев Ровнин. — Когда её пробурили, то оказалось, что контакт «нефть — вода» там находится на таком же уровне, что и на Мегионском месторождении. Я предположил, что между двумя различными структурами может быть нефть. И решил, никого не спрашивая, загнать ещё одну скважину — в прогиб. В министерстве сразу заорали: «Ровнин, ты сдурел, что ли?! Меж структур буришь!» Ведь по теории там пустота должна быть. Пробурили скважину, приехали с Владимиром Абазаровым, начальником Мегионской экспедиции, на испытания и получили… несколько сотен тонн нефти в сутки!
А раз между структур оказалась нефть, то Лев Ровнин сделал ещё одно предположение, что все многочисленные структуры — единое месторождение. Опубликовал соответствующую научную статью, возвещавшую о наличии среди тюменских болот и озёр большого Самотлора.
«Ещё не видывал такого в жизни!»
Вот только подтвердить это предположение оказалось не так просто. Как шутили первопроходцы, Бог создал Землю, а дьявол — Самотлор. Даже зимой вездеходы проваливались в болота — топи не промерзали. Для зыбких почв ещё не придумали технологий, позволяющих распечатывать недра.
Первую разведочную скважину Р-1 на Самотлоре бурила бригада Григория Норкина. Вчерашний танкист, прошедший всю войну до самого Берлина, докладывал начальству: «Скважина какая-то всё время живая». И не ошибся. В мае 1965-го на Р-1 был получен нефтяной фонтан с традиционным уже для Тюменского Севера дебитом более 300 тонн.
А 22 июня 1965-го Владимир Абазаров отправил в Тюмень ещё одну радиограмму: «На Р-1 Самотлора после дострела всей мощности пласта в интервале 1693–1736 метров получен фонтан безводной нефти с визуальным суточным дебитом более тысячи кубометров».
Когда каротажную диаграмму пробуренной скважины показали прилетевшему в Тюмень Степану Кувыкину, первому заместителю председателя Совета народного хозяйства РСФСР, в прошлом начальнику «Башнефти», тот в восторге воскликнул: «Ребятушки, да я ещё не видывал такого в своей жизни!»
Следом за Р-1 тюменские геологи пробурили ещё не один десяток скважин. И за несколько лет непрерывного поиска заметно «раздвинули» границы Самотлора — до тридцати километров с запада на восток и пятидесяти километров с юга на север. Запасы гиганта превысили семь миллиардов тонн!
Сибирский сфинкс
Открытие месторождения ознаменовало новую страницу в истории нефтяной промышленности Советского Союза, да и всего мира. Журналисты не скупились на эпитеты, называя его сибирским сфинксом, чудом века, нефтяной жемчужиной.
Уже в 1968-м тюменские нефтяники приступили к освоению Самотлора. И вскоре обогнали бакинских коллег, которые к годовому уровню добычи в 25 миллионов тонн шли почти сотню лет. В 1970-м Тюменская область извлекла из недр свыше 30 миллионов тонн чёрного золота, в 1975-м вплотную приблизилась к планке в 150 миллионов тонн, а в 1980-х вышла на миллион тонн в сутки. Один лишь Самотлор давал без малого 160 миллионов.
Андрей Фатеев
1 лайк