«МК в Крыму», г. Севастополь, Республика Крым
Загадки княжества Феодоро в равной степени интригуют и ученых, и любителей приключенческих историй
Одно из самых загадочных крымских государств, рассказ про которое начинается с великого переселения народов, а язык, национальная идентичность и характер не похожи ни на какие другие, — это Феодоро. О загадках княжества разговариваем с историком и археологом Александром Герценом.
— Крым, хоть и полуостров, но с научной, исторической и археологической точек зрения, он — островок между двумя гигантскими стихиями, — рассказывает Александр Германович. — С севера через Перекопский перешеек Крым соединяется с огромным пространством великой Евразийской степи, а через Черное море имеет выход на Атлантический океан. И здесь на протяжении веков встречались разные народы и культуры. Это, прежде всего, с юга — эллинская культура, преемником ее был Рим. А через перешеек осуществлялось воздействие тех этносов, которые передвигались очень динамично, это кочевники, номады Евразийской степи. Эти две стихии сталкиваются и местами взаимодействуют на территории нашего полуострова. Эти контакты становятся значимы и особенно ощутимы в крымских предгорьях. Первые известные нам по имени — это как раз те самые киммерийцы. Потом вытесняющие их скифы, потом сарматы. И продолжается это линейка и в эпоху средневековья: во второй половине VI-го века проходят древние тюрки. Потом хазары, печенеги, половцы, золотоордынские татары. Появление Феодоро — это результат процесса, который начал развиваться в первой половине первого тысячелетия нашей эры.
Эта эпоха называлась эпохой Великого переселения народов. К этому времени в Крыму уже существовало три государственных образования: государство поздних скифов, Херсонесское государство и Боспорское царство, доживавшее свой век. Херсонес, правда, уже находился под протекторатом Римской империи: его гражданам понадобилась помощь в защите от скифов.
Наследники Дори
— Со второй половины третьего века нашей эры с севера на полуостров начинается вторжение пришельцев, — продолжает свой рассказ Александр Герцен. — Это были восточные германцы, готы, прародиной которых были нынешние южные районы Швеции. Но также в этом процессе участвуют и ираноязычные племена, аланы. Ученым не совсем ясно, где и когда они объединились, но вместе они развивают свою экспансию в Крым. В основном их привлекают, конечно же, богатые города, такие как Херсонес, и через столетье они вступают в политические, союзнические взаимоотношения с ним, чтобы защититься от гуннов. В конце четвертого века через Херсонес начинается христианизация гото-аланов. В VI веке область их расселения в юго-западном Крыму описана как «страна Дори» византийским автором Прокопием Кесарийским, отмечающим, что они являются союзниками императора Юстиниана I.
Население страны Дори быстро христианизируется, а Византия на ее границах возводит протяженные стены — оборонительные преграды, которые закрывают горные проходы и ведут к прибрежным владениям Византии. Начинают создаваться крепости. Одна из них — крепость на Мангупском плато, будущая столица княжества Феодоро, другая — Эски-Кермен и третья — Чуфут-Кале. Самая значительная, говорит Александр Германович, Мангуп.
— Грандиозная крепость, где фортификаторы использовали все преимущества местности, плато изолировано, а 80% его обвода — это неприступные обрывы высотой до 70 метров! Эта крепость станет называться Доросом, и будет центром страны Дори. Управление ею осуществляли византийские чиновники. Археологами найдены свинцовые печати с их именами, которыми скреплялись не дошедшие до нас документы. К XIV веку на этой территории появляется государство по имени Феодоро. Скорее всего, оно является наследником страны Дори. Что же за этнос населял Феодоро? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы возвращаемся к истокам — до образования страны Дори. Напомним, что готы и аланы приходят в окрестности Херсонеса, население которого в основном составляли, конечно, греки. В V-VI веках Херсонес уже подчинен Риму, но его обитатели говорят не на латинском языке, а на греческом и на греческий манер называют себя ромеями.
На протяжении столетий идет идеологическая и культурная обработка этого этнического массива. Она приводит к тому, что здесь, в юго-западной части Крыма, формируется население, которое воспринимается внешними наблюдателями уже как греки, но начальным его компонентом в округе Херсонеса являются готы-аланы.
— Они проходят процедуру христианизации, — продолжает Александр Германович, — переходят на греческий средневековый письменный язык, который являлся государственным языком Византии, т.е. фактически Восточной Римской империи. Они становятся носителями провинциальной византийской культуры и в то же время сохраняют самоидентификацию, воспринимая себя готами! Они еще не забыли свой язык, употребляют его в быту, и он звучит в Крыму, только представьте! — по крайней мере, до середины XVI века! До того времени, когда эта территория войдет в состав Османской империи, а Мангуп завоюют турки. Язык, которым пользуются крымские ромеи в быту, готский, принадлежащий к группе восточногерманских языков, ныне вымершей.
Между ордой и империей
Сегодня этот язык исчез также на просторах Европы. И еще важная деталь о гражданах Феодоро: по духу своему, несмотря на связи с Херсонесом, они не горожане, они — горцы. Но когда же на месте страны Дори и ее главного города Дорос появляется княжество Феодоро со столицей в Мангупе?
— Мы можем сказать, — говорит Александр Герцен, — что к 60-м годам XIV века у нас появляются о нем первые определенные сведения. Оно охватывает территорию юго-западной Таврики — от крепости Фуны под Алуштой до долины Бельбека. На юге княжество граничило с генуэзскими владениями, и отношения с ними были напряженные. Феодоро стремилось прорваться к морскому побережью, чтобы участвовать в выгодной морской торговле, и в 1433 году при мангупском князе Алексее феодориты захватили Чембало-Балаклаву. Княжество выходит на политическую арену тогда, когда угасает Херсонес, разоренный нападениями Золотой Орды. Орда и Феодоро дружили против генуэзцев, и последние полстолетия своего существования в 40-70-х гг. XV века Феодоро также соседствует с образовавшимся Крымским ханством. С ним княжество также было тесно связано, о чем свидетельствует тюркское имя, или скорее прозвище, преемника князя Алексея — Олубей, т.е. «Большой князь». Возможно, он воспитывался при дворе первого крымского хана Хаджи-Гирея. Здесь сработал принцип аталычества, который существовал еще в родоплеменном обществе: чтобы укрепить дружеские отношения с соседями, тюркские правители отдавали своих сыновей на воспитание соседям и соответственно принимали от них знатных отпрысков к себе. И Олубей — это не имя, данное при рождении, а прозвище. Прозвища нередко становились более известными и распространенными, чем имена.
При отце Олубея, князе Алексее, в 20-40-е гг. XV века Феодоро входит в свой расцвет. Устанавливаются отношения с Византией: сын князя удачно женится на византийской принцессе из последней правящей в Константинополе династии Палеологов. Этот брак позволяет мангупским правителям использовать в качестве своей геральдики герб Византии — двуглавого орла. Именно это становится причиной интереса московского князя Ивана III к Феодоро.
— Иван III вел активную южную политику, — рассказывает Александр Германович. — Она была связана с его интересом к византийскому наследию после завоевания Константинополя турками-османами в 1453 году. Именно в это время зарождается идея «Москва — третий Рим». Неслучайно Иван III женится на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог. Далее, усиливая южный вектор своей политики, он решает своего сына от первого брака, Ивана, сватать к дочери мангупского князя Исаака, вероятно сына того самого князя Алексея. В 1474 году под руководством боярина Никиты Беклимишева в Крым прибывает русское посольство. Одним из его поручений было посетить Мангуп и посмотреть на невесту. Сохранился отчет, сообщающий об успешных переговорах, в том числе и о приданом. На следующий год надо было везти невесту в Москву. В Крым было собрано второе посольство во главе с боярином Алексеем Старковым. Но пока оно добралось до Крыма, Мангуп был уже в кольце турецкой осады.
Осада Мангупа
Да, может, браки и совершаются на небесах, а реальные планы на судьбу Крымского полуострова тогда вершились на противоположном берегу — в турецком Константинополе. В конце мая 1475 года османы высаживаются под Кафой, за месяц захватывают все приморские крепости генуэзцев, и только под Мангупом им пришлось задержаться на полгода.
— Город пал в конце декабря 1475 года, и наряду с богатой добычей пленниками султана Мехмеда II стали члены княжеской семьи, в том числе и несостоявшаяся невеста московского княжича, которая безвестно канула в султанском гареме. Почему безвестно? — Александр Германович поясняет: — Фантазии бродят по Интернету, но в действительности мы даже имени ее не знаем, да и с родословной — скользкий вопрос. Была она Палеологиней или не была, мы точно не знаем. Алексей через брак своего сына с Палеологиней имел возможность использовать ее геральдику. И с 1425 года у нас есть несколько парадных надписей, на которых мы везде видим этих гордых, двуглавых палеологовских орлов! Вопрос вызывает принадлежность ее к роду Палеологов не по браку или свойству, а генетически, по крови.
Как бы там ни было, Мангуп оставил нам еще один сюжет для захватывающего исторического романа и его яркой экранизации. Правда, не один. Осада Мангупа тоже может стать основой для крымской «Игры престолов», настолько она была драматичной. Тем более нам известно, что в княжеском окружении были и предатели. О них сообщает турецкий современник событий. По его словам, некий «текур» — принц по-турецки, явно представитель правящей династии, — подъезжал к воротам и уговаривал: «Сдавайтесь, вашему упрямству конец будет плохой!» Однако этот демарш был напрасным. Феодориты не сдавались! Может быть, сыграл определенную роль национальный характер — горцы не сдаются!
— Если стоять на плато Мангупа, — рассказывает Александр Германович, — то перед нами раскрывается величественная панорама горного Крыма, и становится понятно, почему хозяева этих мест чувствовали себя уверенно. Турецкий путешественник Эвлия Челеби, который видел полмира, был потрясен и написал, что Аллах создал это место для того, чтобы ему быть крепостью! Кроме того, по сведениям Николая Карамзина, разбитые турками в пух и прах генуэзцы сбежали в Мангуп и даже участвовали в его обороне плечом к плечу со своими недавними соперниками — их вера в неприступность этих стен тоже была велика. Подтверждением этому стали найденные во время раскопок дворца мангупских князей элементы генуэзского снаряжения, в частности мы обнаружили рыцарские шпоры, налокотники, части генуэзских доспехов, арбалетные стрелы, типичные для генуэзского вооружения. Турки вынуждены были предпринять пять штурмов! Им пришлось развернуть артиллерийский парк, в котором, возможно, были и те орудия, которые стреляли за 22 года до этого по Константинополю: пушки калибром 42 см, с ядрами весом более 200 кг. Мы нашли эти ядра, засевшие в стенах. Нашли даже одну разорвавшуюся при выстреле пушку на турецкой артиллерийской позиции.
Восточная хитрость
И, тем не менее, османы, неся огромные потери, не могли взять крепость! Они нигде в Крыму не задерживались так долго у осажденных крепостей — осада Кафы, самой укрепленной генуэзской крепости, длилась всего несколько дней. Но феодориты сидели в своей столице крепко. И сидели бы еще, если бы турки не оказались хитрее. Их предводитель, великий визирь Гедик Ахмед-паша, решил пойти на хитрость — притворное отступление.
— Древнейший прием и, как правило, срабатывающий, — говорит Александр Герцен. — Гедик Ахмед-паша, как пишет турецкий автор, сделал скорбное лицо, воины начали сворачиваться и уходить из-под крепости. Но в каком-то укромном месте затаился отряд лучших воинов, янычар. Жители Мангупа этого не знали. Увидев, как отступают основные силы, они на радостях выскочили из ворот крепости к брошенному лагерю врага, поживиться трофеями. Янычары неожиданно ударили из засады. Мангупцы кинулись обратно к воротам, но османы, что называется, на их плечах ворвались в город, ворота закрыть не успели… Отходящие турки быстро развернулись и кинулись на помощь своему передовому отряду. Бой продолжался уже на территории города. Князь со своими приближенными закрылся в цитадели на мысе Тешкли-бурун.
И все же через несколько дней Мангуп пал, не исчерпав всех ресурсов для обороны. Запасов зерна еще хватало. Его обуглившиеся груды были найдены при раскопках в княжеском дворце в слое пожара 1475 г. С водой также не было проблем, на территории плато есть несколько источников. Так излишняя беспечность жителей положила конец яркой истории княжества Феодоро.
— Для турков взятие Мангупа было очень важным. Они восстанавливают оборонительные сооружения, пострадавшие при осаде. Одна стена, снесенная турецкими ядрами на южном обрыве, была восстановлена камнем из расположенной рядом церкви. Обломки своих каменных пушечных ядер они вмуровали в стену — так делалось в захваченных городах, в том числе и в Константинополе, и это отличный датирующий материал, археологи благодарны! Со временем жизнь в Мангупе восстанавливается, по-прежнему существует греческая община, сюда из Константинополя переселяют ортодоксальных евреев и караимов, последние покинули опустевший город в конце XVIII в. Мангуп и при турках, владевших крепостью еще 300 лет, подарил нам множество интересных историй, например однажды его захватили запорожские казаки! Но это уже совсем другая история, — завершает свой рассказ Александр Германович.
Елена Семаева
0 лайков